© В. Н. Калюжный.

ОТ МИФОЛОГИЧЕСКОГО ПРОСТРАНСТВА КАССИРЕРА К ПРОСТРАНСТВАМ СОВРЕМЕННОЙ КУЛЬТУРОЛОГИИ.

"Философия символических форм" Э. Кассирера - выдающееся произведение ХХ века, представляющее собой философское основание культурологии. Переведенное на русский язык лишь в 2002 г. оно не могло оказывать прямого воздействия на развитие советской и постсоветской философии. Однако подспудное влияние безусловно существовало. Мы хотим обратить внимание на то, что оно сказалось на культурологических штудиях двух выдающихся советских исследователей: Ю.М. Лотмана и В.Н. Топорова. Обосновать наличие подобного влияния, непросто хотя бы потому, что ссылаться на буржуазного философа было "не в моде". Для этого необходимо обращение к интертекстуальным (компаративистским) методам.

В своих работах Ю.М. Лотман ни разу не упомянул Э. Кассирера. Не сделал он этого и в итоговой книге [6], содержащей раздел "Символические пространства", названный прямо по Кассиреру. Существенным вкладом Ю.М. Лотмана принято считать введение им в 1965 г. концепции "географического пространства" [5].

Несколько проще обстоит дело с известной работой 1983 г. В.Н. Топорова, в которой он позволяет себе сослаться на немецкого философа [7, 233], хотя и по второстепенному поводу. Центральным в работе В.Н. Топорова является концепт "мифопоэтического пространства".

По нашему убеждению, "географическое пространство" Ю.М. Лотмана, и "мифопоэтическое пространство" В.Н. Топорова является аналогами (парафразой) "мифологического пространства" Э. Кассирера. Проведем ключевые сопоставления указанных конструкций (выделения полужирным шрифтом наши - В.К).

Глава "Основные черты морфологии мифа. Пространство, время, число" второго тома [2] начинается подчеркиванием различия между "мифологическим пространством" с одной стороны и "пространством восприятия", и "пространством чистой математики" с другой. [2:99]. Мифологическое представление о пространстве является "качественным и конкретным, а не количественным и абстрактным" [2:121]. Для "мифологического пространства" главным оказываются привходящие обстоятельства - наличие у него дополнительных "оттенков" [2:100], "акцентов", значимостей [2:93],

В.Н. Топоров предпринимает попытку дать определение "мифопоэтического пространства". Это "особое пространство", которое соответствует текстам "усиленного" типа: "художественным, некоторым видам религиозно-философских, мистических и т.п." [7:229]. Однако этот круг текстов весьма размыт, о чем красноречиво свидетельствуют обороты "некоторый", "и т.п.". Зато понятен выбор самой конструкции "мифопоэтический", первая часть которой отвечает художественным текстам, вторая - религиозно-мифологическим. Вместе с тем неясно, почему расплывчатой совокупности текстов соответствует "мифопоэтическое пространство" в единственном числе?

Логическая недостаточность определения компенсируется пафосом: указанное построение признается "пространством Авраама, пространством Исаака, пространством Иакова, а не философов и ученых" [7:229]. Заметим, что противопоставление своего детища научному сообществу для автора статьи в академическом издании довольно странно.

Мифопоэтическое пространство оказывается "сильнее" пространства профанического. К последнему типу относятся "бытовые, геометрические, физические и т.п." [7:284].В то же время категория пространства признается "одним из важнейших элементов мифопоэтической архаичной картины мира" [7:229].

Необходимо заметить, что термин структура употребляется В.Н. Топоровым не строго, скорее, в духе Хайдеггера, чем структурализма. Симптоматично и уравнивание пространства с "сакральным полем". Фактически, автор все время говорит именно о сакральном, ценностном поле, а не о пространстве.

К основным элементам мифопоэтического пространства В.Н. Топоров причисляет центр и путь [7:229]. Здесь непонятно, что подразумевается под "элементом" пространства? В математике, под элементом пространства подразумевают просто его точку.

От структуры перейдем к проблеме модели. "Собственное тело везде образует первичную модель начальных примитивных исчислений" [1:160], "человек пользуется им как моделью, строя по его подобию весь мир. Тело служит человеку первичной сеткой координат" [1:140] - Говоря о коде, с помощью которого описывается (моделируется) Вселенная, В.Н. Топорова признает, что "роль источника должна быть отдана человеку и его телу. Именно по этой модели мифопоэтическое сознание первоначально строило описание Вселенной" [7:244].

"Человеческое тело, его члены являют собой координатную схему, на которую переносятся все прочие пространственные различия" [2:105] - "человеческий организм (тело) и его функции <...> образуют основу архаической классификации" [7:245].

Миф представляет себе целое "по образу и подобию человеческого тела и его строения" [2:105], "Мир создан из частей человека" [2:106] - "части тела Первочеловека в известной мере выступают как перевод значения соответствующих частей макрокосма" [7:255].

Сравним сказанное с моделированием культуры Ю.М. Лотманом: "возникают различные типы антропоморфизма мира, например представление о том, что мир, разделенный на организованную (космическую) и неорганизованную (хаотическую) сферы, в целом изоморфен человеку, который также включает в себя эти две стихии" [4, 399].

Следующие идеи Э. Кассирера - "существует не только мифологическая "анатомия", в которой определенные части человеческого тела эквивалентны определенным частям мира, но и мифологическая география и космография, в которых строение земли описывается и характеризуется соответственно тем же основным представлениям" [2:107], "пространственная опосредованность порождает духовную опосредованность, сведение всех различий в единое целое, в единый мифологический чертеж мира" [2:107] - были подхвачены Ю.М. Лотманом:

Понятие географического пространства принадлежит к одной из форм пространственного конструирования мира в сознании человека <...> земля как географическое понятие одновременно воспринимается как место земной жизни (входит в оппозицию "земля/небо") и, следовательно, получает не свойственное современным географическим понятиям религиозно-моральное значение. Эти же представления переносятся на географические понятия вообще: те или иные земли воспринимаются как земли праведные или грешные. Движение в географическом пространстве становится перемещением по вертикальной шкале религиозно-нравственных ценностей, верхняя ступень которой находится на небе, а нижняя - в аду".

Идея особой маркированности пространства изначально принадлежащая Э. Кассиреру: "Характерный мифологический акцент "священного" и "профанного" распределяется среди отдельных отдельных областей и направлений различным образом и тем самым придает им определенный мифологически-религиозный облик" [2:112], "каждая отдельная часть пространства населена реальными и судьбоносными силами, несущими благословение или проклятие" [3:124].

Эта идея всецело воспринята В.Н. Топоровым, который в отличие от Лотмана, говорит о "гуманизации пространства, насыщения его антропоцентричными элементами, "заражение его духовностью" " [7:273]; основные параметры пространства задаются расположением наиболее сакральных объектов [7:242], "элементы пространства получают свое мифопоэтическое значение" [7:243].

Литература

1. Кассирер Э. Философия символических форм. Том 1. Язык. - М.; СПб., 2002.

2. Кассирер Э. Философия символических форм. Том 2.. - М.; СПб., 2002.

3. Кассирер Э. Философия символических форм. Том 3.- М.; СПб., 2002.

4. Лотман Ю.М. О метаязыке типологических описаний культуры // Лотман Ю.М. Избранные статьи: В 3-х т. - Таллин,1992. - Т.1.

5. Лотман Ю.М. О понятии географического пространства в русских средневековых текстах // Лотман Ю.М. Избранные статьи: В 3-х т. - Таллинн,1992. - Т.1.

6. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров: Человек - текст - семиосфера - история. - М.,1996.

7. Топоров В.Н. Пространство и текст. // Текст: семантика и структура. - М., 1983.