© А. С. Степанова.

К ВОПРОСУ О ПАРАЛЛЕЛИЗМЕ В ИСТОРИИ ФИЛОСОФИИ: СТОИЦИЗМ И КИТАЙСКАЯ ФИЛОСОФИЯ.

Примеры параллелизма философской мысли греков и представителей Востока не могут не привлечь к себе внимание. Не исключая возможности заимствований, но, и, не абсолютизируя их, сравним достижения философской мысли Древней Греции и Китая, достигшего в своей культурной изоляции (нередко, впрочем, преувеличиваемой) культивирования специфического типа мышления, ибо это может способствовать постижению общего смысла целого - культурного феномена "осевого времени".

Особый интерес представляет анализ некоторых родственных черт, обнаруживаемых в философии Стои и китайской философии. Для начала обратимся к понятию истины. Характерна сама символика "истины" в китайской философии: соответствующий иероглиф изображает наполненный мешок, олицетворяющий полноту бытия. То есть "здесь, как и у элеатов, истина и бытие отождествляются". [7. С.30]. Но что значит полнота бытия в понимании китайских философов? Корень слова, означающий "наполнять", выражает несколько смыслов. Среди них, помимо "истины", - "факт", "реальность". Многозначность термина "ши" содержит общий момент, подчеркиваемый одним из его значений - "реальный (не иллюзорный) плод". То существенное свойство, которое отмечается образом наполненного мешка, это телесность. Рудимент такого понимания фиксируется даже и в современном содержании иероглифа "shi" (ши). Исследователи отмечают, что в "понятии "истины" сохранились значения как подлинности, так и тела, материи". [6. С.187]. Стоики прямо называли истину телом. Свойство телесности обрело актуальный смысл именно в стоицизме. "Все есть тело" - провозглашали стоики. [2. P.292. I.61]. Но аналогичны и утверждения китайских философов: "Вселенная есть тело". [4.С. 62]. Как известно, философ эпохи Хань Ван Чун говорил, что "небо является телесной субстанцией". [4. С. 279].

Прежде всего, выявляется такое свойство истины как ее "зримость". Это свойство "зримости" истины чрезвычайно характерно. Для учения стоиков актуальной стала проблема "границы тела". Данная тема в эллинистический период - эпоху размытых границ старой полисной системы, неустойчивости житейских ситуаций, да и всей системы эллинистического жизнеустройства становится темой теоретического свойства. Мы находим достаточное количество фрагментов, показывающих неослабевающий интерес стоиков к связке именно таких понятий как тело и поверхность. "Тело имеет глубину…Поверхность - это зримый предел тела", - говорит Аполлодор в "Физике"; или - Посидоний о поверхности: "она существует не только мысленно, но и в качестве основания", и далее о линии: "это - зримый предел поверхности"; о теле: "Тело есть то, что способно к действию или претерпеванию". [3.Vol.2.P.178.Fr.135].

При этом наиболее отчетливо проблема телесности и границы тела у стоиков представлена в связи с обсуждением вопроса об определении понятия "бестелесное", в стоическом понимании как "незримого". По сообщению Прокла стоики утверждали: "границы тел существуют (Щ????????) лишь в понятии". [1. P.159. Fr. 488]. Стоики различали понятия "истина", понимаемое ими как "тело" и "истинное", которое бестелесно. Отметим, китайский термин "shi" означает как "истина", так и "истинное". Следовательно, в китайской философии строгого логического различения данных понятий, подобного стоическому, не проводилось. Вместе с тем "истинное" означало "правильное", - как то, что выражается в зримом примере. Это первый аспект проблемы истины, представленной в ее телесности - "зримость".

У стоической и китайской философии просматривается общая тенденция, осмысление которой позволит понять направление философской мысли в том и другом случае и отказаться от трактовки этих учений как недостаточно развитых в теоретическом отношении. Речь идет о роли геометрических образов в философствовании, то есть опять же о свойстве "быть зримым". Но здесь раскрывается еще одна сторона такого типа философствования, а именно: проблема восприятия пространства. Для китайских философов этот аспект представлялся особенно важным, о чем свидетельствуют центральное понятие "дао" (путь), понимаемое в качестве графика и функции, а также тексты "канонов" (цзин) и их интерпретация исследователями. В.С.Спирин, которому удалось вскрыть механизм древнекитайской логики, отмечал, что в Китае существовала своеобразная форма аналитической геометрии, факт, представляющий интерес не только сам по себе, но, прежде всего, в соотношении со своеобразием философского дискурса, раскрывающего роль зрительных образов: "Соотнесение зрительных образов, обозначающих графики, с языковыми выражениями порождает, с одной стороны, понимание "речений" (янь) как выражений функций, а с другой, выявляет тот факт, что не все в языке выражает функцию". [8. С.194]. Таким образом, китайские философы достигли такого уровня понимания действительности, для которого характерно опосредованное идеей пространства представление о функциональности. Это подтверждается и, по-видимому, существовавшим у них представлением о пропозиции. Внутренняя форма (цы), содержащаяся в речениях (янь) выступает в роли пропозиции или предиката, слова же - элементы "цы" играют роль переменных. Представление о пропозициях и предикатах, как мы знаем, существовало у стоиков. Китайские философы в поиске слов, наиболее точно передающих смысл переменных, пришли к обнаружению в качестве таковых местоимений "то" и "это" (би, ци, ши). Эти местоимения соответствуют осям координат, в которых размещаются объекты познания "вещи" (у). Как можно предположить, геометрические образы служат для создания логической связи частей текста. Таким образом, как показал В.С. Спирин, метод китайской философии, основанный на символике пространственно-числовых структур, заключался в параллельном рассмотрении логической и геометрической проблематики. Но на наш взгляд значимо не только это. Стремление к сочетанию геометрических (зримых) образов и логических (незримых) положений здесь напоминает стоическое различение "телесных" объектов и "бестелесных" высказываний. Отмечаемая исследователями роль в китайской философии наглядных символов, отражающих все аспекты действительности, также находит параллель в стоицизме, отмечающем роль изображений в логических доказательствах. Геометрически окрашенная форма китайского дискурса, порожденного идеей функциональности и пытавшегося взять предмет в его текучести и именно благодаря этой идее обретает общие черты с дискурсом, свойственным философам-стоикам. Любопытно, что "lecta" (то, что высказано) стоиков, выступающие как "бестелесное", не теряют связи с реальным миром, поскольку их функция состоит в выражении смысла тел (через высказывания).

Смысл открытия китайских философов заключается в том, что за логическим и гносеологическим моментами просматриваются, очень тонко выраженные, черты онтологии, причем так, что онтология, логика, гносеология и, добавим, этика сходятся воедино, не в смысле их отождествления, а скорее в смысле актуализации идеи их сосуществования. Так и у стоиков, у которых телесное и бестелесное имеют одну плоскость существования. Главное, что обусловило по нашему мнению такое (целостное) понимание - это представления китайских и греческих философов о пространстве. В самом деле, картине мира, представленной в трактатах китайских философов свойственен образ бесконечного пространства: "Юй означает бескрайность мира, а чжоу означает беспредельность вселенной". [4. С.330]; "Было предначало бытия и небытия… Не имеющее границ пространство". [4. С. 47]; "Конец и начало не имеют грани". [4. С. 63]; "Происходит тысяча превращений, тьма перемен и нет им конца". [4. С. 60]. Следует отметить, что для концепции Стои характерен образ беспредельного пространства (обычно это упоминание о "беспредельном пространстве пустоты" (choran pleton to kenon) [1. T.2 P.188. Fr. 618], а иногда о беспредельном космосе: "Стоики полагали, что существует пустота, в которой вследствие воспламенения развертывается беспредельный космос". [2. P. 313. Fr. 92]. Присутствует и само понятие "пространство" (термин "chora").

Образ пространства представлен и в традиционной символически-графической форме. Так в тексте "Чжуан-цзы" (любопытно, что он датируется 4-3 вв. до н.э. - время, соответствующее эпохе эллинизма в Греции) "действуют своеобразные персонажи, помещенные в сконструированные пространства… речь таких персонажей - это словесное выражение смысла тех графиков, которые они представляют". [8. С.193]. На наш взгляд тексты интересны не только тем, что представляют собой перевод геометрии на язык алгебры. Они отражают не только логико-гносеологический аспект, но и онтологический, поскольку в них выражена идея пространства. С пространственным представлением связано, по-видимому, понимание причинности: "Так, на наш взгляд, понятия "инь" и "гу" имеют в своей основе геометрическую интерпретацию, означая последовательность явлений то в цикле (инь), то на линии (гу) ". [8. С.194]. Как видим, в китайской философии существовало пространственно обусловленное различение причинности, существующей с одной стороны в циклическом пространстве, а с другой - в линейной перспективе (на плоскости). Смысл этого различения - в установлении функционального отношения. Стоики также различали два аспекта причинности: один - это некоторое тело, воздействующее на другое тело ("?‡????"), а второй - само причинное отношение (logos), которое может фиксироваться с помощью высказываний (бестелесный аналог материальной причины "aitia") и передает значение реальности с помощью высказанных дискурсов. М. Боери для объяснения привлекает понятие "время", полагая, что aitia существует во времени, поскольку только оно позволяет установить это отношение причинности. [9. P.731]. Главное, как нам представляется, здесь это также выражение идеи функциональности (в образе бестелесного времени).

Немаловажен и второй аспект идеи "зримости". Речь идет о стоическом понимании функциональности самой границы тела как перехода вовне, за пределы зримого, выход в пространство бесконечности. Выход за всякие зримые пределы есть порыв к движению, действию. Для адептов Стои характерно "динамическое" восприятие мира. Здесь мы также можем провести аналогию с представлениями китайских философов. Причем специфика выраженного здесь понимания тела и его границы тем более выходит за рамки эпистемологии и оказывается в сфере этики. Так философские рассуждения, связанные с актуализацией понятия пространства у китайских философов дополнялись соответствующими положениями моральной доктрины. Совершенный человек "идет по нескончаемой дороге". [4. С.61]. Совершенный человек "живет в широчайшем пространстве, странствует в беспредельных краях… ". [4. С. 64]. Мир не только не тесен для мудреца, он чувствует себя в мире, где властвуют великий и переменный уделы, настолько естественно и непринужденно, что ему свойственно свободное обращение с самим пространством: "вселенную перекатывает, как шарик на ладони. [4. С. 64]. Это чрезвычайно значимо, - что момент личной свободы проявляется именно в пространственном преломлении. В стоицизме, решавшем проблему человеческой активности и являвшем пример философии поступка такого радикализма нет. Моральный аспект здесь до крайности формализован, и все же человек, обреченный на существование в универсуме, где не все в его власти, чувствует себя вполне комфортно (в этом наилучшем из миров), поскольку он всегда основывается только на том, что в его власти. Но все-таки для стоиков сущность отличия истины (тела) от истинного (бестелесного) не только логически-эпистемологического характера (предикаты, выражающие действия оказываются в сфере бестелесного), но и этического, более того, это отличие становится существенным именно в поле этики. Центральная коннотация здесь - это нахождение истины внутри сферы знания (которое телесно) и принадлежит добродетельной личности, которая всегда рассматривается функционально - сквозь призму поступка. Не случайно идеал мудреца стоиков - человек "продвигающийся" (prokopon - от греч. prokopé "продвижение, преуспеяние"). Стоики исходят из того, что "жизнь вообще следует слагать из отдельных действий". [5. VIII, 32. С.168].

В китайской философии критерием истины является действие человека и, в конечном счете, его жизнь. Эта прагматическая направленность мысли отразилась в философской лексике. Соответствующий иероглиф shen (шэнь) обозначал "тело" и одновременно "жизнь" и "положение человека". Синонимичен ему иероглиф sheng (шэн), означающий "жизнь, существовать, существование". Понятие "пространство" наполняется экзистенциальным смыслом. То же и в стоицизме. Так социально-практическая функция стала главной в этике китайцев и греков-стоиков. Поэтому доказателен мог быть только поступок, "зримый пример". Полнота истины обретается в "правильном" поступке. Так "истинное" как гносеологическая категория превращается в этическую категорию "правильного". Что касается стоиков, то без сомнения они сознательно стремились дополнить доказательность мысли философией действия, поступка (отметим образ жизни Клеанфа, общественную деятельность Посидония или значение примеров в рассуждениях Сенеки).

В обеих философских традициях обнаруживается попытка избежать тенет "навязчивой идеи" формальной логики, выражающейся в фиксировании любого предмета как некоторого постоянства. Демонстрируя нацеленность на движение, действие, такого рода философствование является антиподом статическому, формально-логическому способу мышления и нередко объявляется теоретически несостоятельным. Между тем, глубина представленных здесь рассуждений очевидна, просто перед нами совершенно другой тип дискурса, хотя в целом и сориентированного на философию поступка, но сводящегося к неформальному постижению смысла Бытия.

ЛИТЕРАТУРА

1. Arnim H. Stoicorum veterum fragmenta. Lipsiae. 1903. T.2.

2. Diels H. Doxographi graeci. Berolini. 1879.

3. Diogeni Laertii. De vitis, dogmatis et apophthegmatis clarorum philosophorum.Liepsie. 1831.Vol.2.

4. Древнекитайская философия. Эпоха Хань / Пер. В.Г.Бурова и Р.В.Вяткина. М. Наука. 1990.

5. Марк Аврелий. К самому себе. Размышления. Магнитогорск. 1994.

6. А. Дононбаев. К вопросу о методе исследования этико-философской мысли древнего Китая // Актуальные проблемы философской и общественной мысли зарубежного Востока / Материалы Первого Всесоюзного координационного совещания. Душанбе. Дониш. 1983.

7. М.Г.Макаров. Развитие понятий и предмета философии в истории ее учений. Л. Наука. 1982.

8. Спирин В.С. Геометрические образы в древнекитайской философии // Актуальные проблемы философской и общественной мысли зарубежного Востока / Материалы Первого Всесоюзного координационного совещания. Душанбе. Дониш. 1983.

9. Boeri Marcelo D. The Stoics on bodies and incorporeals // The review of metaphysics. A philosophical quarterly. June 2001. Vol. LIV, N. 4.